«Благодаря ему я знаю, куда надо шагать»: профессор Людмила Савенкова о лингвисте Юрии Гвоздарёве
В истории ИФЖиМКК есть немало ученых, без которых сейчас невозможно представить не только наш институт, но и русскую науку в целом. Одним из таких стал лингвист, глава Ростовской фразеологической школы, с 1980 по 1989 годы заведующий кафедрой русского языка Юрий Анатольевич Гвоздарёв. Мы поговорили с его ученицей Людмилой Борисовной Савенковой, которая прошла путь от аспиранта до профессора под его руководством.
— Людмила Борисовна, расскажите, пожалуйста, о Юрии Анатольевиче Гвоздарёве. Известно ли вам, как прошла его юность и с чего началась его научная и преподавательская деятельность?
— Когда началась Великая Отечественная война, Юрию Анатольевичу было 16 лет. Как только ему исполнилось 18, он ушел на фронт — стал радистом, воевал рядовым в составе войск 3-го Украинского фронта и был отмечен четырьмя боевыми медалями. Когда в конце марта 1944-го освобождали город Николаев, Гвоздарёв получил тяжелое ранение в голову. Операцию провели успешно, вставили металлическую пластину, но, конечно, после такого ранения воевать он уже не мог. Юрия Анатольевича комиссовали, и он вернулся в Ростов. Начал работать то фотографом, то ещё кем-то, постепенно восстанавливая свое здоровье. В 1947 году он поступил в Ростовский государственный университет на заочное отделение.
Тогда Юрию Анатольевичу казалось, что нет ничего интереснее литературы. А потому свою выпускную работу он написал в литературоведческом ключе: она была обращена к творчеству Маяковского. По окончании обучения молодой специалист по распределению попал в школу в хуторе Колузаево. Там он работал учителем русского языка и литературы. Работал, как вообще всегда всё делал, увлеченно. Его труд был отмечен значком «Отличник народного просвещения».
Через некоторое время Юрия Анатольевича пригласили в Ростовский областной институт усовершенствования учителей на должность методиста, потом произошло его научное сближение с Владимиром Леонидовичем Архангельским, под руководством которого он написал кандидатскую диссертацию «Фразеологические сочетания современного русского языка (субстантивно-глагольные фраземы)». После успешной защиты в 1967 году он вернулся в свой родной университет, только уж в качестве преподавателя кафедры русского языка. Здесь и работал до самой смерти, дойдя до профессора; был он в разное время и заместителем декана, и заведующим кафедрой, и заместителем председателя диссертационного совета.
— Какова была область научных интересов Юрия Анатольевича?
— Круг его интересов был широк. Мне кажется, Юрий Анатольевич никогда не делил филологию на литературоведение и языкознание. Да, начинал он в студенчестве как литературовед, но, чем ближе я его узнавала, тем больше убеждалась, что в своих пристрастиях он был похож на наших классиков филологии.
Если судить по названию кандидатской диссертации, он все дальше погружался в язык, в первую очередь, в лексикологию, фразеологию, отчасти — и в паремиологию. Но, занимаясь языком, он не оставлял изучения художественной речи и художественного текста. При этом, создавая историю вопроса при решении лингвистических проблем, всегда стремился прочитать работы, отражавшие литературоведческий подход. Художественным текстом Юрий Анатольевич занимался очень активно. У него есть статьи по языку Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, М.А. Шолохова. Он касался и вопросов экспрессивной стилистики, но в большей мере его интересовали проблемы общения, поэтому он углубился в стилистику коммуникативную.
Вот его учебное пособие «Основы коммуникативной стилистики». И знаете, что в ней любопытно? Это не пособие по абстрактной коммуникативной стилистике вообще. Когда он над этой книгой работал, не было «моды» на лингвокультурологию, которой сейчас только ленивый не занимается. А у Юрия Анатольевича в рукописи была очень сильная первая глава. И она была именно лингвокультурологического характера.
К сожалению, при жизни Юрию Анатольевичу не удалось это учебное пособие опубликовать. Он его написал к началу 90-х годов. Я уже к тому времени тоже работала в университете, вела практические занятия за Юрием Анатольевичем. поэтому он меня взял в соавторы и сказал: «Я пишу теоретическую часть учебного пособия, а вы работаете над упражнениями, которые можно давать студентам». Готовый текст Гвоздарёв сдал в издательство университета, получил добро на публикацию, но вскоре последовал развал Советского Союза, кругом один бизнес, наука (во всяком случае филология) отодвинулась на второй план, деньги на нее поступали совсем в скромном количестве. Поэтому в издательстве рукопись несколько лет пролежала мертвым грузом (дальше обещаний обязательно опубликовать при первой возможности дело не шло).
В 1997 году не стало самого Юрия Анатольевича. Потом издательство меняло адрес, и рукопись вовсе куда-то исчезла, просто потерялась при переезде. По счастью, дубликат рукописи у меня сохранился. Но время уже прошло, надо было вновь получать разрешение на публикацию, а те, от кого зависела рекомендация, еще не привыкли к лингвокультурному взгляду и настояли на том, чтоб первая глава была изъята. Конечно, это обеднило результат, хотя книга все же увидела свет. Правда, уже в другом издательстве и намного позже, в 2008 году.
— Какой вклад внёс Юрий Анатольевич в изучение русского фразообразования и фразеологии в целом?
— Сам Юрий Анатольевич был глубоким учёным. Его докторская диссертация посвящена проблемам образования фразеологических единиц. Идеи ученого отражены в монографии «Основы русского фразообразования» (1977). Он был первым и единственным, кто всю теорию образования фразеологических единиц русского языка представил в обобщённом виде. Труд Гвоздарёва стал основой для ряда других диссертаций, кандидатского уровня, потому что он наметил направление, а его ученики (и я в их числе) уже разрабатывали частности.
Юрий Анатольевич, однако, не был никогда кабинетным учёным по своей сути. Он не уставал повторять, что филология — это не то, что должно быть замкнуто в себе. Наука должна служить людям, быть им понятной и служить их духовному развитию. Кстати, Гвоздарёв неоднократно говорил, что легче написать научную книгу, чем научно-популярную. Вот его книги «Пусть связь речений далека…» (1982), «Рассказы о русской фразеологии» (1988), «Язык есть исповедь народа…» (1993) — это то, что понятно и интересно каждому, кто откроет эти тексты.
— Каким руководителем был Юрий Анатольевич? Как он влиял на работу всего коллектива?
— Чем был хорош Юрий Анатольевич? Он всегда заботился о своих аспирантах, собирал нас вместе, чтобы мы друг друга знали, чтобы мы друг друга помнили. Конечно, всех я все равно не знала, но у него была такая привычка: он пропускал через старших аспирантов своих младших. Например, я защитила кандидатскую работу в 1984 году, а уже начиная с 1986 года (то есть с того времени, когда я стала работать в университете), он начал мне давать для чтения к обсуждению на кафедре чужие диссертации, в том числе и работы своих аспирантов. Необходимость хорошенько понимать, что читаешь, анализировать, пытаться увидеть нестыковки, противоречия — все это было хорошей школой становления научного сознания. Гвоздарёв не боялся, что кто-то увидит недоработки, да вдруг и скажет, мол, что ж вы, уважаемый профессор, так плохо руководили. Он полагал, что научная дискуссия всегда полезна, ведь она ведется не для того, чтобы как-то унизить своего оппонента, выставить его на посмешище, а для того, чтоб в неком мозговом штурме добиться стройности аргументации, точнее сформулировать выводы, дойти до сути изучаемого объекта. Таким образом, польза получалась, я бы сказала, тройная. С одной стороны, после критики работу автор начинал доделывать или даже переделывать, обнаружив в ней какие-то слабые места и стараясь добиться логичности и доказательности. С другой — тот, кто читал работу, подпитывался знанием от автора будущей диссертации, ведь не все в ней было негодным, а что-то даже абсолютно новым и ценным. В-третьих, отшлифовывалась научная речь каждого, кто участвовал в подобной деятельности, на практике постигались правила ведения научного спора. И, конечно, было еще одно очень полезное следствие такой работы: в ее процессе мы начинали лучше узнавать друг друга, взаимодействовать, да и просто дружить.
— А как ваш учитель повлиял лично на вас, на ваше становление?
— Думаю, что это какое-то внутреннее родство, понимаете? Мне кажется, мы с ним примерно одинакового характера, с близким мировоззрением. Единственное, что нас различает, можно, наверное, охарактеризовать фразой из «Покровских ворот»: «Это у тебя в руках все горит, а у него в руках все работает». Вот у Гвоздарёва всю жизнь все работало. У нас никогда не было такого, что что-то на кафедре поломалось (скажем, полка, шкаф, дверной замок, стул…) и не было починено, то же самое было у него дома. Он умел обращаться с различной аппаратурой, ему не надо было приглашать сантехника, он прекрасно готовил и т.д. Он все умел делать сам. Тип рассеянного профессора — не его тип. Он не был кабинетной мышью. Я вот ничего такого не умею. Хотя, конечно, у меня есть оправдание: я не мужчина, а почти все то, что он делал, было все-таки мужской работой.
Как на меня повлиял Гвоздарёв? А как он мог не повлиять? Он человек с очень сильной энергетикой, человек, которому самому было всегда очень интересно работать. Он увлеченно занимался исследованиями, и этим он всегда заводил тех, кто оказывался рядом с ним. Мало того, он был очень многогранной личностью, он много знал интересных вещей, фотографировал, работал с кинокамерой, рисовал, собирал книги о живописи (и хорошо разбирался в ней), выращивал кактусы, у него было очень хорошее чувство юмора, он пел, декламировал, писал стихи. Правда, он не издавал их, потому что он говорил всегда, что есть поэты, а есть рифмоплеты. Серьезно к своему творчеству не относился. Но несколько его стихов, и хороших стихов, у меня есть. Когда его не стало, на похоронах его ученики читали его стихи.
— Это был ваш первый научный руководитель?
— Конечно. Единственный. Нет, не подумайте, что мне больше никто ничего не дал. У нас преподавали блестящие педагоги и ученые, у каждого я чему-то научилась. Я могла бы назвать много имен. Просто с ним мы были созвучны.
— То есть вас фразеология сразу захватила?
— Когда я сюда, на филологический факультет, шла, я точно так же, как и Гвоздарёв, говорила, что буду заниматься только литературой. Когда пришла на первую лекцию к Гвоздарёву, мне стало так интересно, как он читал, но я еще просто слушала. После второй лекции, через неделю, я подошла, попросила дополнительную литературу. А после третьей лекции, когда Юрий Анатольевич увидел, что я опять жмусь около его стола, он сказал: «А вы не хотите под моим руководством поработать индивидуально?». Я вообще была в потрясении: как такой человек (мне он казался просто каким-то небожителем) и вдруг мне предлагает свое руководство! «Конечно, хочу», — сказала я не раздумывая. Вот с тех пор я к нему «прилипла» и не «отлипала» до самой его кончины. На первом курсе он дал написать доклад по пословицам. Потом была чеховская окказиональная фразеология. Потом — кандидатская о метонимизации как механизме образования фразеологических единиц. Примечательно: докторскую диссертацию я писала по пословицам, и пачка карточек, которые у меня были еще с того самого доклада, подготовленного на 1 курсе, пригодилась через столько лет, представляете!
— А как вы начали работать в ЮФУ?
— На последнем курсе я вышла замуж за лейтенанта. Окончив обучение, сначала уехала, как положено офицерской жене, туда, где служил муж. Но и с университетом не порвала, поступила в заочную аспирантуру. Пока я писала свою диссертацию, мне не мешало перемещение «по городам и весям». И вот я ее дописала, живя, в прямом смысле слова, в лесу, за 47 километров от Архангельска. Когда я эту диссертацию защитила, стало понятно, что теперь надо работать по специальности.
Я стала искать работу. Конечно, мне хотелось преподавать. Летом я приехала в Ростов, в гости к родителям, конечно, пошла и к учителю. А Юрий Анатольевич был тогда завкафедрой. Он сказал:
— Знаете, у нас Валентина Васильевна Громова уехала на год в Китай. Давайте я вас возьму на кафедру на год.
Я спрашиваю:
— А дальше что?
— А дальше жизнь. Будет место — останетесь работать, не будет места — не останетесь.
В общем, я договорилась с мужем, забрала детей, приехала сюда, в Ростов, потому что здесь и мои, и его родители, и на год устроилась работать.
Так я проработала три года, благодаря зарубежным командировкам Валентины Васильевны и Николая Николаевича Маевского, а потом меня взяли на постоянную работу, так как уходила на пенсию Надежда Васильевна Текучева. С тех пор здесь и живу. Это лучший вид работы, это пространство творчества, это театр, где тебе постоянно достаются главные роли, я бы даже сказала, как пишут в современном фэнтези, это — место силы.
А вывод какой? Очень важно, чтобы на твоем пути тебе вовремя встретился человек, который показал бы, где самая замечательная, самая твоя тропинка. Мне встретился Гвоздарёв. Благодаря ему я знаю, куда надо шагать.
Текст: Мария Склярова
Фото предоставлены Людмилой Борисовной Савенковой